Благое намерение или Прощай, моя честная будущность!

Чтобы написать прикольный рассказик или стишок про Тенгиз, ничего не надо выдумывать, достаточно просто не забывать, что тоже не баран чихнул: синдром утренней амнезии, автопилот и прочие дедлайны.

Вот этот сюжет удалось запомнить только потому, что кажинный раз на энтом самом месте.

Ехал грека через реку, с вахты через Амстердам.
Только вот в Транзитке Грега заморочила мадам.

Кира и Грег совпадали только по вахте две недели через шесть: у Киры график 14/14, у Грега, понятно, 28/28. После двух недель улётного отрывона в барачном будуаре Киры следовали две недели шёпота и далеко не робкого дыханья по телефону, затем четыре недели молчания, когда Грег находился в родимом Хьюстоне «под колпаком» у супружницы и двух спиногрызов.

Везуха, хотя бы, что перевахтовка у них совпадала, даже на обратном пути Киры на «безгрежную» вахту, когда тот «из Тенгиза с чистой совестью» прилетал на «элке» в Транзитку. И нападало на него при этом типа садо-мазо стремление принести в дом ту самую чистую совесть с известным пачкающим простыни доказательством. Он начинал агитировать Киру за эти «права негров», как только она радостно сообщала о наличии билета на то самое число.

Вот и на этот раз Кира смиренно-издевательски пожелала дарлингу ловить фан на таймоффе, повесила трубку, произнесла в пространство короткую, но проникновенную речь из одних народных выражений, однако, депиляцию в зоне бикини сделала, исподники итальянские прикинула. И очень правильно сделала: над Транзиткой висела пугающе огромная круглая Луна, активизировались тёмные силы, которые рукой ангелочка на ресепшн сунули в руки наших героев ключи в один гостевой офис.

Пытающийся встать на путь праведный грешник Грег, о плохом не думая, с нерастраченным скаутским задором грузил нового сменщика по рутине и процессу, как вдруг за тут же замурашившей спиной накатила волна бархатного виагрозаменяющего контральто. И всего-то стандартно-нейтрально хэлокнула, но шея помимо воли повернулась так, чтобы не замутнённые интеллектом глаза правоверного шевроновца узрели Богом даденое, не пристёгнутое, не краденое.

Прочуяв то самое своим бразильским основанием метрового циркуля, негодница кошачьи мягко ввела карту в ридер, сопроводив жест знакомым вздохом. Пока разворачивался аутлук, позвонила подруге, та выразила непокобелимую уверенность в том, что и на этот раз благое намерение Грега лишь вымостит дорогу на Тенгиз. Но целью звонка было не только получение моральной поддержки: эта меркантильная полубогемная училка когда-то оставила кафедру, сцену и телестудию, потому тембр и интонации из эпатажных спектаклей сделали своё чёрное дело.

Проверяя почту, эта довольно продвинутая переводяга вслушивалась в грузоту по заводской установке, узнавая ранее переводимое, запоминая терминологию и процесс, чтобы затем ввернуть и поразить своего взыскательного Козерога, считавшего такие познания непременными даже при костюмной фактуре.

К открытию столовой эта исполнительница роли рыси-оборотня бесшумно выскользнула из офиса и подкрепилась курятинкой. И очень вовремя: в коридоре её настиг дымящийся вахтоотпущенник и спросил номер её норки-каморки, в которую и не замедлил поскрестись, хавчик заглотамши, вкус не разобрамши.

Впустив жертву, якобы не успевшая одеться хищница наклонилась поправить простыню. Выпрямиться ей удалось не сразу и не скоро, и то только для перемены позиции в метельном «марлезонском балете».

«А жене скажи, что в степи замёрз...», - профессионально перевела на аглицкий Кира блаженно развалившемуся примерному семьянину.